80 лет на мирную землю моей Беларуси приходят цветущий май и солнечный июль. Со слезами на глазах и особым чувством волнения встречаем мы День Победы и День Независимости Республики Беларусь, когда особенно яркими картинами из детства предстают наши деды и отцы, прошедшие через горнило военного лихолетья...

Родился я на Полесье, в деревне Буйновичи Лельчицкого района. Детство было послевоенным и запомнилось не только образами трогательной, волнующей своей первозданностью природы родных мест, но и ярким, счастливым общением с моим дедом Адамом Левковичем. Он был особым человеком нашего рода, я бы сказал, «человеком-легендой», вместившим в свою биографию страницы истории целого поколения страны. Дорогами судьбы он прошел через войны, боль и трагедии разочарований в справедливости, которые оставили шрамы не только на теле, но и в сердце. Испытания закаляли его волю и любовь к жизни, своей семье и родной земле.

18-летним пареньком ушел мой дед в Красную армию, служил в отряде Чапаевской дивизии. Лихо строчил его пулемет. Сам Фурманов не раз беседовал с молодым бойцом, поражаясь его смелости и находчивости. А еще любил он слушать рассказы смельчака Адама о его жизни в белорусском Полесье.

Молодость, закаленная огнем сражений, жаждала жизни. После трех лет службы в Красной армии вернулся бравый солдат домой. По тем временам был он завидным женихом. А ему понравилась красавица певунья Елизавета Петровна, да и сам он любил играть на гармони… Так и сложился их семейный дуэт. Хозяйство вели разумно, построили хороший дом, родились дети. Семья была работящая, с крепкими семейными традициями. Жили дружно, по совести. Но время пришло смутное… В 1933 году по доносу завистников хозяйство разграбили. Отца семейства сослали в далекую Туркмению собирать хлопок, жену и детей приютили родственники. В чужой стране с непривычным климатом и укладом жизни дед Адам смог найти «свое место» – научился печь хлеб. Самое мирное занятие давало силы выжить и возможность вернуться на Родину.

Возвращался он в родные места летом 1941 года. Уже шла Вторая мировая война. Немецко-фашистские войска с огнем и кровью продвигались вглубь страны. От станции Гомель до деревни дед шел пешком три дня. Жена и трое детей ждали его всё это время, выживая в труде, лишениях и страхе за жизнь. Благодаря родным дом удалось перевезти в Буйновичи, родные стены спасали от отчаяния и давали надежду. Война шла жестокая, новые хозяева в «мышиной форме» устанавливали свои правила и законы. Черная завеса горя и страданий накрыла семью моего деда.

Летом и осенью 1941 года, пытаясь выйти из окружения, разрозненные группы пограничников и бойцов Красной армии истребительных отрядов вступали в бой с врагом. В лесах Лельчицкого района формировались группы сопротивления, которые впоследствии стали основой партизанских отрядов и бригад. Население сёл и хуторов района как могли помогали партизанам, пекли хлеб, собирали одежду и медикаменты. Фашисты в ответ усилили карательные экспедиции против местного населения, начали проводить облавы. Молодежь стали вывозить в неметчину, а евреев и цыган загоняли в спецлагеря на уничтожение. С целью зачистки территории от партизан в феврале 1942-го в Буйновичи прибыла рота зондеркоманды во главе с гауптманом. Это был зловещий одноглазый немец, который наводил ужас на местное население. Врагам понравился прочный склеп во дворе моего деда Адама. Они решили устроить тюрьму для временного содержания тех, кого вылавливали в окрестностях, и выставили там караул из полицаев. В один из летних дней в склеп посадили молодого еврейского парня. Моя бабушка Елизавета напекла блинов с салом и, уговорив полицаев, передала ему еду. Между блинами она положила кусачки деда. Пленный парень ночью убежал в лес. В гневе начальник зондеркоманды приказал согнать жителей деревни на центральную площадь с целью устрашения населения, которое оказывало сопротивление немецкой власти. Около ста человек должны были смотреть на казнь. В центре площади установили виселицу и под конвоем привели моего деда Адама, приказали встать на табуретку, накинули петлю на шею… Родных, бабушку с детьми, тетку Юлию и дядьку Адася, поставили на колени перед виселицей. Переводчик Медведев, беглый предатель, зачитал приказ о проведении казни через повешение за оказание пособничества партизанам. Стоял плач женщин и крик детей. Старики, сжав кулаки, молчали. Но тут из толпы селян к переводчику, ковыляя на больных ногах, подошла бабуля Евга. Со слезами на глазах она стала объяснять переводчику, что Болюсь (мой дед) не был в тот день дома на своем подворье, а ремонтировал забор вокруг ее хаты, и она расплатилась с ним пятью килограммами гречки. Переводчик доложил смысл слов гауптману. Слова бабушки слышали все жители села. Немецкий офицер, решив быть справедливым в глазах населения, дал приказ отменить казнь… Но мой дед уже почти простился с жизнью и, услышав отмену казни, упал в глубокий обморок. Три месяца выхаживала бабушка Лиза своего Адама.

Продолжение читайте в "МГ" за 20.07.2024 г

Анатолий ЛЕВКОВИЧ,
житель Молодечно