Топоним Великое Село нередкий для Беларуси. Только на территории современного Молодечненского района такое название носили три населенных пункта. Один из них сейчас в черте города, два других в XIX веке располагались в непосредственной близости в Полочанской волости Ошмянского повета Виленской губернии. Уже в 1897 году упоминается одна деревня на 25 дворов со 191 жителем.
Насколько сейчас топоним соответствует названию деревни, спросила у председателя Полочанского сельисполкома Анастасии Иода.
– Великое Село сегодня – одна улица протяженностью около 1 километра 700 метров. Длинная? Да. Большая? Скорее, нет: всего 27 жителей и 60 домов, большинство которых оживает только летом, – рассказала Анастасия Игоревна.
Но когда-то деревня действительно была немаленькая и многочисленная. В дореволюционное время здесь функционировало народное училище, где местные и с окрестностей дети обучались грамоте. После войны в деревне открыли начальную школу, единственным учителем трех классов которой был Клавдий Мышук. Фактически все дети, родившиеся в Великом Селе до войны и после нее, получили начальное образование у этого учителя, далее продолжали учебу в Полочанской или Лебедевской школах, деревня расположена на одинаковой отдаленности от них (примерно в 6 километрах).
Закрыли начальную школу в 1970-е из-за отсутствия необходимого количества учеников. Примерно в это время и началось превращение большой деревни в тихое место, где находят покой и уют те, кого вырастила эта земля.
– Из инфраструктуры раньше здесь работал магазин, а по выходным и праздникам сельчан собирал под своей крышей клуб. Сейчас никаких социальных объектов не осталось, – констатирует председатель сельисполкома. – Два раза в неделю приезжала автолавка от «Евроопта». Около месяца назад дополнительно пустили через деревню еще один маршрут, теперь сюда заезжает еще автомагазин от хлебозавода.
Этот вопрос, как и многие другие, лоббировался не без участия старосты деревни. Лично познакомиться с Людмилой Алехнович не удалось – несмотря на пенсионный возраст, женщина продолжает работать. Такая активная она во всём, отмечает Анастасия Иода, надежное связующее звено между сельисполкомом и местными жителями.
А вот Ирину Минкевич дома застаем. Женщине без малого 89 лет, она самостоятельно ухаживает и за домом, и за участком, выращивает завидный урожай на огороде и мастерски справляется с косой.
Для беседы Ирина Дмитриевна приглашает в «светлую комнату». Усаживаемся за стол, она тут же берет в руки вязание – не привыкла даже минутки сидеть без дела.
– Вы точно 1937-го года рождения? – по-доброму шучу, делая комплимент собеседнице. – Еще и вяжете без очков?
– Это вы, молодежь, своими телефонами себе зрение испортили. А мне очки без надобности. Раньше много вязала, сейчас только по заказу, вот племянница Тамара попросила новый шарф. У меня она одна только, своих деток нет. Ну и не бросает меня, всегда и навестит, и привезет всё что нужно.
Лишних лет эта милая, улыбчивая женщина себе не добавила. Довоенное время, будучи совсем маленьким ребенком, она, конечно, не помнит. А вот сама война оставила многочисленные шрамы на теле и душе людей всех возрастов, и пожилых, и только начинающих жить. Воспоминания Ирины Дмитриевны обрывочные, но яркие и детальные, несмотря на то, что прошло более 80 лет. Для них просто не существует срока давности.
Главным воспоминанием было чувство страха. Когда мама приказывала детям спрятаться от немецких визитеров на чердаке, строго наказав, что бы ни случилось, не произносить ни звука. Когда искали укрытие вместе с трехлетней сестренкой в бункере за деревней, а услышав стрельбу, бросились в сторону дома. Пули свистят, а семилетняя Ирина несет на руках малышку, укрывая ее своим худеньким телом. Она до сих пор не может найти ответа на этот вопрос. Что это была за стрельба? Их так пугали? Изощренно развлекались? Или зверье действительно пустило пулеметную очередь в сторону беззащитных детей?
Липкое чувство страха сковало и однажды среди ночи, когда вдруг в деревне стало светло как днем. Немцы включили мощные прожекторы, искали партизан и раненых солдат, которых укрывали многие семьи.
– Стояла я и под расстрелом: вывели всех – и старых, и детей, когда нашли одного раненого, – вспоминает Ирина Дмитриевна. – Напротив пулемет. Сколько оставалось жить: пять минут, одна или несколько секунд? Как вдруг к немцам бросился местный учитель Клавдий. Показывая на побритую голову солдата, который нашел у нас приют, стал говорить, что у него тиф.
Побрезговали немцы или решили, что перед ними и так уже не жильцы, но, спешно покидая деревню, оставили сельчан живыми. Так ложь учителя спасла несколько семей.
Хорошо помнит Клавдия Ивановича еще одна коренная жительница – Ирина Ситько.
– Здесь я родилась, росла, ходила в начальную школу, было всего три класса, в четвертый пошла уже в Лебедево, – вспоминает Ирина Михайловна. – Потом появился подвоз в Полочаны, девятый и десятый классы училась уже там. Здесь был один учитель – Клавдий Мышук. Всех нас из Великого Села учил и выпускал. Знал всю нашу подноготную и к каждому находил свой ключик. Может, кому-то и казался слишком строгим или требовательным. Но ведь и ученики, как сегодня, так и тогда все были разными: сильнее или слабее, мотивированные и не очень.
В детстве Ирины Михайловны деревня была большая, свыше 100 домов. К моменту, когда она выходила замуж за Вениамина Константиновича в Носилово, деревня уже заметно поредела. Но всё равно не прельщала Ирину Михайловну близость к городу, постоянно тянуло домой. И они нашли с супругом компромисс: переехали в Великое Село, но купили свой дом. Здесь женщина устроилась в колхоз, где проработала 30 лет. Муж трудился сразу в городе, потом тоже перешел в сельское хозяйство.
– Одна из дочерей живет недалеко, в Полочанах, вторая выбрала городскую жизнь в квартире, – рассказывает Ирина Михайловна. – Трое взрослых внуков у нас уже. Артём учится в Молодечненском государственном колледже. А двойняшки Владислав и Никита 24 октября отправились служить.
– Бабушка, конечно, поплакала на проводах. А я рад и горжусь, что хлопцы в армию пошли, считаю, этот путь взросления и становления должен пройти каждый мужчина, – категоричен в своем мнении Вениамин Константинович. – Да и служба теперь практически дома. Я в свое время на границе с Финляндией служил, полтора года кроме сопок и карликовых березок ничего не видел. А сейчас в двух часах езды от дома, вот, уже и на присягу 22 ноября собираемся.
– Хозяйство отвлекает от плохих мыслей, – не сдает позиций взволнованная бабушка. – Как в деревне с пустыми сараем и погребом жить? Пока можем, стараемся детям помочь. И сами всё свое имеем, ни за бураком, ни за картошкой в магазин не идем. А что сами не вырастим – в автолавке купим, сейчас три раза в неделю приезжает, чего еще хотеть.
– Зима наступит, чем будете заниматься?
– Гулять будем по деревне… чтобы дома меньше спорить, – с улыбкой говорит Ирина Михайловна. – Хозяину лишь бы футбол или хоккей смотреть, а я за кино. Настанут большие вечера – буду вязать и письма внукам писать.
Двенадцать лет назад вернулась в родительский дом Галина Козловская. Призналась, что переехала в деревню из города по состоянию здоровья, увы, 35 лет работы на стройке дали о себе знать. Искала исцеления в родных стенах и нашла, восстановила силы и здоровье, так и осели с супругом Виктором здесь, обзавелись хозяйством.
– Дом – наше наследие от родителей. А сама деревня тихая, спокойная. Работы, конечно, хватает, но физическая усталость уходит на второй план, когда по-настоящему отдыхает душа, – умиротворенно замечает собеседница. – Есть участок, сад, огород, моя отдушина – цветы. Скучать не приходится, и сложа руки не сидим. Ведь чтобы что-то иметь, нужно работать. Держим и корову, и курочек, и уток. Всё свое, натуральное, вкусное. Дети хоть и городские, но от продуктов с участка не откажутся и отдохнуть сюда с радостью приезжают. Четверым внукам – Мирославу, Даринке, Даниилу и Оливии – здесь раздолье!
Виктор Здиславович тоже родом из деревни, правда, Воложинского района. Вспоминает, как родители постоянно держали большое хозяйство, поэтому и к уходу за ним, и к работе на земле не привыкать.
– Благодаря родителям и мы с землей работаем, – говорит мужчина. – Так нас научили, так воспитали, такой пример показали. И мы уже не можем следовать другому ориентиру.
Текст и фото: Марина ПУЦЕЙКО